АЛИ-БАБА И СОРОК РАЗБОЙНИКОВ

 

Какие прекрасные светлые лица!

Какие раскрытые ясные взоры!

Грабитель. Угонщик. Насильник. Убийца.

Растлитель. И воры, и воры, и воры.

 

(Али - это имя. Приставка - Баба, с ударением на последний слог,  в арабском и некоторых других восточных языках,        означает уважительное обращение к старшему. В русском языке это, наверно, будет звучать, как - дядя Али).

В этой главе, дорогой мой читатель, я хочу поделиться с Тобой впечатлениями и эмоциями, которые у меня возникали в первые недели моего пребывания в гостеприимном зиндане, а также дальнейшими наблюдениями. Если бы мне кто-нибудь поручил подобрать  актеров для фильма о разбойниках или пиратах, то в вышеуказанном заведении можно было набрать столько ярких персонажей, что хватило бы на несколько съёмочных групп. Такие там рожи попадались, что первое время, честно признаться, у меня было горячее желание подойти к бедолаге и дать ему  по этой самой роже только за то, что она у него такая. Эта моя внутренняя агрессия передавалась на  тонком плане всем обитателям зиндана и они отвечали мне взаимностью.

Но после второго рождения у меня сработал какой-то переключатель. Я в каждом несчастном увидел искру Божью и понял, что всякий человек, даже самый последний негодяй и бродяга несёт в себе частицу Творца.  Мы можем и должны, в меру своих возможностей, помочь развить его добродетели, чтобы недостаткам оставалось меньше места. Если в прошлой жизни я указывал окружающим людям на их пороки (сам имея их в избытке), тщетно пытаясь с ними бороться, то теперь, после ПРОЗРЕНИЯ, я больше внимания уделяю искоренению своих недостатков. Чтобы изменить мир вокруг себя необходимо менять к нему своё внутреннее отношение. Заповедь Христова гласит: "Прежде чем указывать ближнему на соломинку в его глазу, - вынь сначала бревно из своего глаза".  Но вернёмся к описанию колоритной компании (она же банда разбойников из остросюжетного приключенческого фильма), с которой мне довелось провести несколько лет.

Главарём этой банды (Али-бабой), безусловно, я бы выбрал Али Мохаммеда Гамбузи. Кому "посчастливилось" в те времена побывать в нашем гостеприимном зиндане, наверняка со мной согласятся. Лучшего персонажа для этой роли не найти. Это местный мужичок из бедуинов, попавший за решётку по "мокрой" статье, то есть за убийство на бытовой почве. Его история попадания в тюрьму такова: как я уже сказал, он был из бедуинов, то есть коренных жителей той местности. Но был он не простым бедуином, а предводителем, если не дворянства, то бедуинства в одном небольшом горном селении. Нужно заметить, что с жителями соседней деревни они находились в постоянном конфликте по поводу спорной территории, на которой произрастала финиковая роща. Роща эта приносила неплохой доход и переходила то к одной враждующей стороне, то к другой, в зависимости от "крутости" предводителя селения. На тот период времени роща была в распоряжении соседей.

Наш Гамбузи, став предводителем своего племени и почувствовав  поддержку соплеменников, решил восстановить справедливость и отвоевать потерянную, во время правления прежнего вожака, территорию. Взяв с собой несколько родственников (судя по всему, в той деревне все были родственниками), он отправился на "переговоры". Как будут разворачиваться события, никто не знал. Поэтому, на всякий случай, «парламентёры» прихватили с собой тесаки, которыми резали баранов. Мирных переговоров не получилось. Амбиции и претензии сторон были обоюдны, а уровень  гордыни превышал все пределы. Перебранка переросла в драку и так как гамбузина команда была в меньшинстве, - они схватились за ножи.

Гамбузи оказался проворнее своего противника и первым нанёс  смертельный удар предводителю соседнего племени. На том "переговоры" и завершились - финиковая роща перешла во владение победителей. Селения те жили по первобытным законам и если бы описанные события происходили лет пятьдесят назад, то тем бы дело и закончилось. Но сейчас цивилизация приблизилась к бедуинам вплотную и информация о происшествии дошла до властей штата. Нашего Гамбузи "приняли" вместе с его племянником Махмудом, который, образно говоря, был "тенью" своего предводителя, как Пятница у Робинзона. Началось следствие, которое продлилось больше года. Виновным Гамбузи себя так и не признал, потому, что искренне был уверен в своей правоте, но под натиском неоспоримых улик и свидетельских показаний суд вынес ему смертный приговор, а Пятнице (Махмуду) - десять лет лишения свободы.

Чтобы представить внешность нашего "героя" нужно вспомнить детский фильм советского периода под названием: "Волшебная лампа Аладина". Там был колоритный персонаж - Джин, который жил в старой лампе, найденной Аладином. Очень мне Гамбузи напоминал этого Джина или Шайтана. Я, например, при  слове «Шайтан» всегда представляю именно его образ. Для тех, кто не знаком с этим фильмом, попробую описать нашего "красавца". Представьте себе человека с большой окладистой бородой сизого цвета, которая начинает расти почти от самых глаз; в верхней части этой бороды расположен, оскалившийся в постоянной ухмылке рот, с остатками жёлтых и кривых зубов; крючковатый бугристый "шнобель" непонятного цвета, из которого начинают расти усы, расположен чуть выше; по обе стороны этого шнобеля расположены глаза-буравчики, почему-то разного цвета: один - чёрный, другой - зелёный; мохнатые брови, тоже черно-серо-зелёного цвета, с проседью (нашему дорогому Леониду Ильичу до таких бровей надо было ещё расти и расти); плюс к вышеизложенному – большие заострённые уши, обросшие волосами, торчащими вверх; постоянно стриженные лысый череп, малость угловатый, - завершит описание головы нашего "красавца".

Возраста он был неопределенного, где-то между пятьюдесятью и шестьюдесятью годами. Он и сам-то толком не знал сколько ему лет. На Востоке не принято отмечать дни рождения, вот Гамбузи и сбился со счёта. Во времена его бурной молодости, должно быть, за какие-то грешки ему сломали ногу. Медицинской помощи вовремя оказано не было и нога срослась не так, как нужно - голень получилась кривая, а ступня - с загибом вовнутрь. При ходьбе, а ходил Гамбузи очень быстро, он загребал немного правой ногой. Это выглядело еще смешнее, чем если бы он был на деревянной ноге, как обычно изображают предводителей пиратов. У Паниковского в «Золотом телёнке», в исполнении З.Гердта, походка напоминала гамбузину.

Энергии в нем было, как у батарейки «дюрасел», - хватило бы на десятерых. Гамбузи, как вечный двигатель, везде летал, а не ходил. На любой призыв администрации он в считанные минуты был уже у решетки главного входа, выражая готовность выдать любую информацию, интересующую руководство, и принять распоряжения, которые потом с гордым видом передавал сидельцам. В общем активнее него, помощника для нашей доблестной администрации – трудно было найти. И руководство это ценило. Когда Гамбузи приносили передачки, то контролёры закрывали глаза на некоторые запрещённые предметы обихода и продукты, находящиеся в них. Например, администрация была убеждена, что лук, чеснок, острый перец - повышают потенцию и в передачках это было "мамну", то есть запрещено. Гамбузи же за его сверхуслужливость разрешали проносить некоторое количество запрещённостей и этим он очень гордился. Когда у него скапливалось достаточно много контрабанды, он начинал её выгодный обмен на интересующие его вещи или предметы обихода. Также он поступал с фруктами и овощами, которых у него скапливалось большое количество.

Когда в наш гостеприимный зиндан приходила новая партия тахрибов (тахрибы – это выходцы из соседних государств, нелегально попавшие в страну в поисках хлеба насущного и задержанные местными  пограничниками),  то Гамбузи часами не отходил от какого-нибудь афганчика или иранца, на котором была хорошая куртка или обувь. Успокаивался он только после того, как ему удавалось выменять заветную шмутку на что-нибудь из своих запасов. Таким образом, под шконкой у Гамбузи склад трофеев рос не по дням, а по часам.

В дни свиданий мешки со шмутками передавались на волю многочисленным родственникам, которые посещали его, как национального героя и снабжали всем необходимым – в изобилии, включая контрабанду (с попустительства властей). Таким образом, Гамбузи оставался предводителем своего рода даже находясь за решёткой.  Он уже года три ждал замены смертного приговора на альтернативное решение суда, но суд по каким-то причинам не выносил желанного приговора. «Вышак» так над ним и висел. Можно представить его внутреннее состояние, но внешне он всегда был полон оптимизма.

По утрам обычно вертухаям было лень самим ходить и открывать все хаты, поэтому они  хату Гамбузи открывали первой, отдавали ему ключи и он становился на несколько минут главным ключником. Трудно передать словами тот важный вид, с которым Гамбузи «дарил нам свободу». За ночь у большинства сидельцев накапливалось большо-о-ое желание посетить места общего пользования, а ежели кто вечером съел чего-нибудь подозрительное, то желание это возрастало многократно. И вот представьте себе такую картину – во все двери колотят и кричат на все голоса, кто-то кроет  ключника последними словами, другие, наоборот, обещают ему все блага мира, третьи, просто прыгают под дверью и воют белухой. Гамбузи же, неторопливым шагом, что бывает с ним только в эти минуты (остальное время он носится, как угорелый), открывает сначала хату главного шныря, а потом уж – на своё усмотрение. Это надо видеть…

Однажды был такой случай. Проснулись мы, как обычно, в половине пятого утра (первый намаз). Сходил я на дальняк и прилёг на шконку в надежде досмотреть прерванный сон. Только я забылся и продолжил сновидение, вдруг слышу истерический крик Гамбузи. Я думаю, откуда он в моём сне и что ему там делать. Просыпаюсь. Оказывается - это не во сне, а наяву.  Гамбузи орёт, как сумасшедший, у решётки главного входа, да ещё и колотит по ней своим башмаком. Таким образом он пытался привлечь внимание вертухаев, которые куда-то запропастились.  Я подумал, что у нас пожар или война, может быть, началась – не помню, чтобы Гамбузи так орал. Оказалось, причина была другой.

Утро у нас начиналось примерно так. В начале пятого, дежурные вертухаи открывали сначала наш блок. Как я уже говорил, отдавали ключи от камер Гамбузи или какому-нибудь другому проверенному шнырю, запирали общую входную решётчатую дверь и шли открывать другие блоки – предвариловку и женскую территории. В этот промежуток времени, двери из «отстойника» (пространство между внутренней и внешней входными решётками нашего блока) на общую административную территорию, оставались открытыми. Нашим благодетелям лень было их закрывать, потом снова открывать и опять закрывать. Вообще, понятие лень, как мне кажется, пришло с Востока. Как же там не любят работать… А делают вид, что очень любят.

В тот памятный день, когда Гамбузи поднял панику, оказывается, с женской территории был совершён побег. Надо сказать, что за время моего там пребывания, девчонки (в основном – наши) ежегодно предпринимали попытки побега (пару раз успешно). С других блоков даже и попыток не было. Всё потому, что на женской тюрьме воровайки, мокрушницы и другие преступницы были в меньшинстве. В основном, там находились (за нарушение визового режима) проститутки из всех стран СНГ (большинство – из Средней Азии) и со всего мира, которым легче было «соскочить» из-за решётки, чем на воле от мамы Розы (таким именем в тех краях называют сутенёрш). «На воле» за ними круглосуточно следили помощники  мамы Розы или сутенёра. За каждой провинностью следовало суровое наказание. Можно было и жизни лишиться. Не раз сообщалось о случаях обнаружения в пустыне трупов или останков молодых девушек.

Нужно заметить, что проституция и всё, что вокруг неё происходит, являлась (в те времена, по крайней мере) одним из самых массовых видов бизнеса для выходцев из стран бывшего Советского Союза. Всем желающим (не желающим – тоже) находилась в нём работа. Одни вывозили девчонок из родных городов, зачастую - обманным путём, обещая им высокооплачиваемую работу за границей. Кого-то запугивали или накачивали наркотой. Были и добровольные жрицы любви. В итоге все они попадали в руки сутенёров, которые отбирали у них документы и определяли в так называемые «рабочки» - здания в 2, 3, 4 этажа полностью заселённые проститутками.

Были выходцы из наших республик, которые имея стартовый капитал, брали в долгосрочную аренду здания целиком. Обставляли нехитрой мебелью, плюс телевизор, холодильник и сдавали маме Розе обставленные комнаты по цене, которая в десять раз превышала первоначальную. Маму Розу внешне узнать было очень просто. Как правило, это тучная женщина восточной наружности, которая одета во всё чёрное, на ней висит килограмм пять драгоценностей, а главное, чтобы все тридцать три зуба у неё были золотыми. Так вот, сутенёрша заселяла в эти комнаты проституток и они приносили ей доходы, раз в сто превышающие расходы. На нижнем этаже располагалась обслуга и охрана из наших бандюков, которые скрывались здесь от родного правосудия.

Но если кто-то охранял эту «идиллию», то кто-то должен был её нарушать. А это как раз были наши старые знакомые – Абдель и его команда и не только они. Таких лихих парней, которые регулярно совершали налёты на сутенёров и их «куропаточек», было достаточно много. Так что на охрану и вышибал ложились обязанности не только держать в страхе бедных девочек, но и охранять. А также развлекать их во время простоев, чтобы не теряли форму. Хотя, простоев почти не было.

Скорее наоборот, отбоя не было от клиентов. Расценки на услуги в рабочках были вполне доступные для простого люда. Имелись конечно в тех краях и дорогие, элитные проститутки, которые занимались этим ремеслом по призванию, но они проживали в отдельных роскошных апартаментах. В рабочках же всё было по-простому – тридцать или пятьдесят дирхам составляла стоимость одного сеанса. Хорошие доходы складывались за счёт большой проходимости. Афганцы, пакистанцы, иранцы, выходы из Китая, Филиппин – всех не перечислишь – иногда в очередь выстраивались к нашим девчонкам, предпочитая их проституткам из Африки, Индии и других стран. Некоторых даже выкупали у мамы Розы и брали в жены, по обоюдному согласию, конечно, а то и без него.

Так как нашим «невестам» некогда было отойти от рабочего места – они вкалывали, как многостаночницы в советское время –  находились землячки, которые «шмонали» супермаркеты и потом сбывали всяческие шмутки, предметы обихода, украшения в рабочках. Были и такие, которые готовили горячую еду и доставляли её непосредственно «многостаночницам» в комнаты. В общем, многие наши соотечественники были вовлечены в самый популярный и древнейший вид бизнеса. Вы спросите: «А куда смотрела полиция?» Отвечу вопросом: «А куда смотрит милиция в России?», - где проституция набирает обороты день ото дня. Она, как и во всех других странах, «крышует» эту древнейшую профессию. Кроме того, что это является неплохим источником доходов, публичные дома во все времена служили хорошим источником информации для силовых структур. Иногда (и у нас и у них) проводятся показательные рейды по искоренению этого безобразия, чтобы успокоить общественность. Как правило, проводятся они на точках, которые плохо делятся или зажиливают доходы. Потом всё идёт своим чередом.

Время от времени, девчонкам и мальчишкам, у которых ещё не просрочены визы, устраивались туры в какую-нибудь соседнюю страну, как правило – Иран, для их обновления. Наши доблестные  авиаперевозчики, аккредитованные в той стране, использовали для этих полётов раздолбанные Як-40, без каких-либо удобств и гарантий долететь. Но стоимость «счастливого» билета на этот рейс приближалась к цене перелёта до Москвы на комфортабельном лайнере.

Перегруженный самолёт с трудом отрывался от взлётки, вибрируя и дребезжа всеми своими составляющими, пролетал над Персидским заливом, касался колёсами взлётной полосы иранского аэропорта и возвращался обратно. При прохождении паспортного контроля, в документ ставился штамп с новой датой въезда в страну. На этом операция, под названием «ченьч-виза», завершалась и можно было ещё месяц спокойно заниматься своими делами. Кто-то по своему желанию, а кто-то по желанию мамы Розы.

Иногда небольшие автобусы с проститутками, следовавшими на ченч-визу, в аэропорту встречала полиция. В этом случае почти все пассажиры пересаживались в большой автобус с затемнёнными, зарешёченными окнами, который  без остановок доставлял их в наш гостеприимный зиндан. После чего мамы Розы выкупали девчонок, которые им нужнее, зачастую - без их на то желания. Те же «красавицы», на которых махнули рукой, дожидались оформления документов на выезд и собирали деньги на билет привычным для них способом (вертухаи – тоже люди). Иногда этот процесс затягивался на несколько месяцев. Но вернёмся к беглянкам.

Побег совершался всегда одним и тем же способом. В женском блоке, как и в других, все камеры были оснащены сплит-системами кондиционирования (с внутренней стороны камеры висит испаритель, с наружной – конденсатор). Но в одной маленькой женской камере, рассчитанной всего на четверых, из стены торчал устаревший оконный кондиционер. То есть в стене имелось сквозное отверстие, выходившее на двор администрации нашего заведения, в которое был вмонтирован кондиционер. По обе стороны стены он был закрыт мощными (на вид) решётками. Никому и в голову не приходило, что можно расшатать крепёж ограждений вытащить из стены кондиционер и спокойно покинуть камеру через отверстие в стене. Никому, кроме наших девчонок.

Так был совершён первый побег, который оказался удачным  (никого не поймали) и последующие – менее удачные. Казалось бы после первого побега администрация должна была заменить устаревший кондиционер. Однако, каждый раз они восстанавливали старый, «надёжно» закрепив решётки ограждения. Причины этого явления мне неведомы. Можно подумать, что таким образом они поступали в целях экономии, но почему же тогда в наших хатах меняли сплит-системы каждые три года. Не понятно…

Прежде чем решиться на побег, нужно было подобрать для этого надёжный коллектив, чтобы никто не настучал полиции. Потом постепенно оккупировать данную «хату». Это мероприятие занимало несколько недель.  Когда команда уже была сколочена и все нежелательные элементы, под разными предлогами, удалены из хаты, начинался завершающий этап подготовки побега – демонтаж кондиционера. Несколько дней, всяческими подручными средствами, расшатывался крепёж ограждающих решёток. И, наконец, когда всё было готово, ранним утром (часа в четыре) кондиционер аккуратно вынимался из проёма и путь на общий тюремный двор был открыт. Оставалось прихватить с собой несколько одеял и «рвать когти». 

Одеяла были нужны вот для чего. Во-первых, ими можно было прикрыться в утренних сумерках в ожидании, когда откроется внешняя дверь нашего блока, чтобы через неё попасть на крышу. Во-вторых, ими сверху и снизу прикрывали «колючку», когда  преодолевали ограждения на крыше. И последний этап – одеяла связывали и спускались по ним с крыши нашего блока, а потом таким же образом – через внешний забор нашего заведения. И вот она – свобода! Никаких там контрольных полос (как у нас - в три ряда колючка) и часовых на вышках - нет. Вы спросите: «Почему я в таких подробностях знаю все обстоятельства побега?» Отвечаю – примерно через два года после этого случая в нашей хате побывал один альфонс, который общался с девчонками, попавшимися тогда на побеге. Он очень красочно рассказал нам обо всех деталях этого неудавшегося мероприятия.

В тот день, девчонки успешно покинули камеру и спрятались в кустах терновника, расположенного недалеко от внешних ворот нашего блока. Прикрывшись булыжного цвета одеялами, в утренних сумерках они были совершенно незаметны. Оставалось подождать  несколько минут до подъёма и через открытую дверь, проскользнув незаметно на нашу крышу, пробежать метров сто на противоположную сторону, спуститься с крыши и перемахнуть через внешний забор. Всего-то и делов!

Эти минуты до открывания дверей беглянкам показались вечностью. Сердце выскакивало из груди, а дышать надо было шепотом, через раз и сидеть неподвижно. Наконец, из «дежурки» вышли не торопясь два вертухая о чём-то лениво болтая. Они открыли наши обе двери. Один пошёл отдавать связку ключей от камер Гамбузи, второй остался у внутренних дверей в ожидании своего товарища, который вскоре подошёл в сопровождении нашего главного ключника. Троица обменялась последними новостями, равнодушно пропуская мимо ушей вопли о помощи, доносящиеся практически из каждой хаты. Через несколько минут Гамбузи с важным видом всё же соизволил начать процесс спасения особо нуждающихся, которые наперегонки побежали на дальняк. Вертухаи же и не думали двигаться с места. Обычно, закрыв наши внутренние ворота, они следовали по маршруту – предвариловка, потом - женская территория, а после этого возвращаются в наш «предбанник». В этот же раз, они пошли дальше только после того, как Гамбузи вернул им ключи от наших хат.

Эта заминка и оказалась роковой для наших отчаянных девчонок. Но назад у них дороги уже не было. Подождав, когда вертухаи скроются за дверями предвариловки, беглянки прошмыгнули через нашу открытую дверь на крышу. Но, увы… На их беду, Гамбузи уже «прилип» к внутренним решётчатым воротам нашего блока, в ожидании дальнейших указаний от администрации. А ворота эти находились в трёх метрах от лестницы, ведущей на крышу, и не заметить бедняжек было невозможно.

Когда он увидел, как несколько теней проскользнули наверх, то опешил и не сразу сообразил – в чём дело. Может быть, в тот момент наш бдительный страж подумал, что это были приведения или галлюцинации. Но когда до него дошла суть происходящего, он начал так орать и стучать башмаком по решётке, что сбежалась большая толпа зевак и стали обсуждать происшествие. Вертухаи прибыли намного позже, когда уже две беглянки из четырёх успели спуститься с крыши нашего блока. Но перемахнуть через забор они не успели. Когда я присоединился к толпе зевак, двух девчонок уже тащили за волосы с крыши, награждая их на ходу зуботычинами и оплеухами. Как потом рассказывали очевидцы, неудачливых беглянок долго ещё охаживали резиновыми дубинками в воспитательных целях, чтобы отбить у других охоту повторить их подвиг.

После этого случая, на крышах выставили часовых, которые наверно, целую неделю ходили по периметру под палящим солнцем, хотя должны там находиться постоянно. Но, как я уже говорил, трудолюбием и самопожертвованием местное народонаселение особо не отличается. Вскоре о происшествии забыли и часовых сняли. Забыли все, но не Гамбузи. Этот ходил, задрав нос, такой гордый тем, что он предотвратил дерзкий побег. И действительно, если бы «наш герой» вовремя не отреагировал на увиденное в утреннем полумраке или подошёл к решётке чуть позже, - побег наверняка был бы успешным. Администрация по достоинству оценила «подвиг» Гамбузи – ништяков и контрабанды у него стало ещё больше, а свиданки со своими соплеменниками разрешались и в неурочное время.

Чтобы завершить портрет Али-бабы необходимо отметить его повышенное внимание к молодым симпатишным юношам. Должен сказать, что в тех краях не очень-то стесняются этого явления,- педофилия и мужеложство встречается на каждом шагу. Когда среди нового поступления сидельцев попадался миловидный юноша, с женственными манерами, то начинались бурные дебаты – в какую хату его определить. Гамбузи всегда был в передовых рядах и, как правило, мальчонка доставался ему. Потом иногда начинались бразильские страсти и «петушок» со скандалом покидал гамбузину хату, а в другой – его уже ждали.

Но наш Али-баба любил не только женоподобных, но и мужественных парней. Ведь он сам когда-то был мальчиком и в любой момент готов был вспомнить то беззаботное время, когда за него всё решали взрослые дяди и пользовали его по своему усмотрению. Однажды на тюрьму пришёл статный паренёк лет 25-ти, в дорогой кандуре (это такая восточная мужская одежда - до пят), с профилем Персидского царя. Звали его Джафар (имя на Востоке тоже уважаемое). Родом он был из Дагестана, но в этих краях уже давно промышлял всеми видами противозаконного бизнеса. И девочек возил для мамы Розы, обманным путём заманивая их в тёплые края, и супермаркеты шмонал, и своими соотечественниками не брезговал. В общем, проходимец был – каких мало, пробу не где было ставить.

Гамбузи, первый раз увидев этого красавца, сразу же прилип к нему, как банный лист, сами знаете куда. Рыбак рыбака – видит издалека. В тот день надо мной освобождалась шконка и Гамбузи  привел своего нового дружка, объясняя, что это самая чистая хата во всём зиндане. В этом плане с ним трудно было не согласиться. Курить в помещении я никому не позволял. Из-за чего, первое время, бурные дебаты нередко переходили в мордобой и приходилось, по причине стремления к свежему воздуху, проводить несколько дней в карцере, где курильщиков не было. Со временем местное народонаселение усвоило, что навязать мне своё мнение не удастся и успокоилось на этот счёт. Уборка в нашей хате проводилась регулярно и после неё поддерживался порядок. Конечно, каждый новый сиделец пытался делать по-своему, но после проведения определённой воспитательной работы, ему приходилось смириться с нашим внутренним распорядком или покинуть хату.

Познакомившись с Джафаркой поближе, я узнал, что родился он в Махачкале, в семье потомственного жулика и начал свою «трудовую» деятельность лет в десять. В пятнадцать его уже первый раз «закрыли» на «малолетке». Потом ещё пару раз прикрывали за мелкие дела, но уже по-взрослому. Когда наш новый сиделец стал переодеваться, я обратил внимание на качественные наколки, явно сделанные на наших зонах, среди которых выделялись корявенькие, должно быть с малолетки. На плечах и коленях красовались воровские звёзды выбитые неумелой рукой.

Я спросил у него: «Сынок, когда это тебя короновать успели?» Джафарка весь залился краской, что ему было совсем не свойственно, и начал неуклюже оправдываться, наверно вспоминая, как ему приходилось отвечать за это самовольство на взрослой зоне: «Михалыч! Не обращай, - это на малолетке, когда мозгов ещё не было, с дружбанами за компанию наколол…» Я говорю: «Мне-то разницы нет, что там у тебя нарисовано, а вот в серьёзной компании придётся отвечать». На что бедолага с грустным видом выдавил из себя: «Да уж не раз приходилось…»

Вслед за Джафаром, дня через три, в нашу хату пришёл паренёк, который иногда тусовался вместе с этим красавчиком. Он рассказал такую историю. Как-то раз, компания «зависала» несколько дней на хате у одной девчонки. Когда деньги на бухло и наркоту закончились, кто-то подсказал адрес барыги, который давал товар в долг. Тут же вызвались добровольцы сгонять по быстрому за «ширивом». Джафарка наркотой не баловался и, решив, что делать ему там больше нечего, (как бы) пошёл в магазин за куревом. Больше на хате он не появлялся. Примерно через час прибыли гонцы с заветным товаром, но не успели они раскумариться, как тут же нагрянула полиция и всех, кто был на хате, повязали.

По версии участников событий, их вложил Джафарка и получил за это 3000 дирхам (в тех краях за помощь в ликвидации наркопритона без проволочек выплачивается именно такая сумма). Подозрения эти возникли не с проста. Во-первых, потому что знали его гнилую сущность и он пропал бесследно; во-вторых, кто-то его видел не далеко от дома в момент ареста; в третьих, общие знакомые говорили, что у бродяги, после того случая, вдруг откуда-то появились деньги.

Джафарка же утверждал обратное. Якобы, когда он возвращался из магазина с куревом, то, увидев около дома полицейскую машину, в которую грузили его дружбанов, быстренько «развернул оглобли» в обратную сторону и поспешил «сделать ноги». Это трудно опровергнуть, но возникает вопрос: «Где его носило целый час, когда магазины с куревом – на каждом шагу? И откуда у него появились деньги?» На оба вопроса у Джафарки был ответ: «Я ездил к своему «корефану» и забрал у него долг».  Как говорится: «Свежо питание, да серится с трудом». Во-первых, почему раньше не съездил, когда вся компания «курила бамбук»?; во-вторых, мало верилось, чтобы ему кто-то был что-то должен. Узнав нашего «героя» поближе, я почему-то был склонен верить версии пострадавшей стороны. Хотя, никаких доказательств не было, а голыми руками этого проходимца не возьмёшь.

Первые дни Гамбузи не отходил от своей новой симпатии, подкармливал его всяческими ништяками, фруктами, дарил подарки. А Джафарке только этого и было надо. Они  сидели рядом с нашей хатой и о чём-то ворковали. Я думал, старый пердун уговаривает молодого потереть ему спинку в душе... Оказалось, что он и здесь времени не терял даром. Присмотревшись к этой идилии, я понял по какой причине наш юный друг сидит, чуть ли не в обнимку с Али-бабой и млеет от его щебетания. Одной рукой Гамбузи активно жестикулировал, что-то рассказывая, а другой, проникнув в прорезь кандуры нашего красавца, не менее активно «играл в карманный бильярд». «Шарики с кием», естественно, были джафаркины. Надо отдать должное их внушительным размерам, что, должно быть, и привлекло старого пидора. Оба пребывали в высшей степени блаженства. Много ли надо обыкновенному извращенцу, наглухо зависящему от своих сиюминутных желаний.

Был у наших голубков и другой способ подобного общения. Когда по утрам Гамбузи открывал двери камер, то нашу оставлял на десерт. Наконец, отперев и наш замок,  залетал в хату с криками: «Намаз, намаз, намаз…» (что означает - пора подниматься на утреннюю молитву), сдёргивая со всех правоверных одеяла. После чего, задерживался около нашей шконки и, засунув руку под одеяло Джафарки, помогал ему досмотреть эротический сон. Оба «дрочуна» получали заряд бодрости на весь день.

Обычно в это время я пребывал в полудрёме, но частенько  просыпался раньше подъёма и никак спросонок не мог понять, что эта бестия бубнит с утра нашему красавчику, да так долго... Нас с Гамбузи отделяла глухая занавеска, свисавшая с верхнего яруса шконки и я не сильно-то заморачивался вопросом – о чём это они там воркуют. Когда же до меня дошло, по какой причине случались задержки в маршруте ключника, я решил отбить у Гамбузи охоту к этим утренним «процедурам», в прямом и переносном смысле.

На следующее утро, когда наш «будильник» подошёл к моей шконке, я выждал какое-то время, просчитывая за занавесочкой - где у Гамбузи находится самое чувствительное место (вам по ниже пояса будет), и ка-а-ак врезал ему в то самое место, - чуть занавеску не порвал. Гамбузи, согнувшись пополам, отлетел от шконки с воплем раненого слона. Наш юный друг сверху тоже издал подобный звук – должно быть, в этот момент он чуть не лишился своего достоинства. А я прилёг в своём укрытии, как ни в чём не бывало. Гамбузи что-то гневно пробормотал себе под нос и выскочил из хаты, громко хлопнув металлической дверью. После этого долго он к нам не заходил и вообще со мной не разговаривал. Обиделся, наверное.

Про сорок разбойников, в этой главе я рассказывать не буду, а то получится, как в анекдоте, который наверняка многие знают. А если кто-то не знает – рассказываю. Шла Красная шапочка по лесу, а навстречу ей Серый волк. «Здравствуй, Красная шапочка», - говорит ей Серый волк. «Здравствуй, Серый волк», - отвечает ему Красная шапочка и идёт дальше. Смотрит, а навстречу её идут Три поросёнка. «Здравствуй Красная шапочка», - говорят Три поросёнка. «Здравствуй первый поросёнок. Здравствуй второй поросёнок. Здравствуй третий поросёнок», - отвечает им Красная шапочка и идёт дальше. Навстречу ей – Али-баба и сорок разбойников… В общем, длинный получается анекдот и глава получилась бы длинная, если всех разбойников в ней описывать. Я буду о них рассказывать постепенно, в каждой последующей главе.